Японская гравюра XVIII - XIX вв. из собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина

КАТАЛОГ

ЖАНРЫ

ХУДОЖНИКИ

СПРАВОЧНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

О ПРОЕКТЕ

КОЛЛЕКЦИОНЕР СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ КИТАЕВ

Японская коллекция Гравюрного кабинета, насчитывающая в настоящее время около 600 живописных свитков, почти 2000 станковых гравюр и более 400 иллюстрированных книг и альбомов, поступила в музей вместе со всем графическим собранием в 1924 году из бывшего Румянцевского музея1.

Основная часть этой коллекции была собрана в конце XIX столетия Сергеем Николаевичем Китаевым (1864–1927) - одним из первых в России коллекционеров и знатоков японского искусства.

Имя Китаева, в свое время хорошо известное в кругах любителей искусства Москвы и Петербурга, было впоследствии забыто, а между тем его можно поставить в один ряд с лучшими русскими коллекционерами: братьями С. и П.М. Третьяковыми, С.И. Щукиным и С.Т. Морозовым, В.С. Голенищевым, Д.А. Ровинским.

Сведения о Китаеве, собранные нами в архивах Москвы и Ленинграда, в периодической печати тех лет, а также у знавших его некогда людей, немногочисленны. Но и они, дополненные перепиской Китаева, хранящейся в Отделе рукописей ГМИИ и в личном архиве А.И. Аристовой2, интересны не только для истории коллекции музея, но и для всего раннего этапа собирания и изучения японского искусства в России3.

Из полного послужного списка Морского кадетского корпуса подполковника по Адмиралтейству С.Н. Китаева, составленного 27.1.1906 года4, мы узнаем, что Сергей Николаевич Китаев, уроженец потомственных почетных граждан Рязанской губернии, родился 10 июня 1864 года; в возрасте четырнадцати лет он поступил в Морское училище в Петербурге; в 1884 году окончил курс вторым по выпуску, получил премию Адмирала Рикорда, и его имя было записано золотыми буквами на морской доске. 16 октября того же года Китаев зачисляется в 4-ый флотский экипаж и II июня 1885 года приказом главного командира Кронштадтского порта назначается в заграничное плавание на фрегат "Владимир Мономах". С этого времени, более десяти лет, Китаев плавает в водах Тихого океана на "Владимире Мономахе", на клипере "Вестник" и крейсере "Адмирал Корнилов". Успешно продвигаясь по службе, Сергей Николаевич был награжден шестью орденами, а 29.Ш. 1909 года "за отличие по службе" произведен в полковники. Вернувшись из плавания в Петербург, он был прикомандирован к Морскому кадетскому корпусу, где и служил до своей отставки по болезни (около 1912 года)5.

О частной жизни Сергея Николаевича известно лишь то, что он был женат на дочери 1-й гильдии купца, девице Анне Ефимовне Замятиной и имел сына Иннокентия (род. 19.71.1897 г.)6.

Художник П.Я. Павлинов вспоминал: "... (Китаев) был широко образованный человек, располагавший большими средствами; смолоду интересовался изобразительным искусством, рисовал, писал акварелью... был знаком со многими художниками, бывал, помнится, на вечерних собраниях "Акварельных Пятниц"; в его доме я встречался с Игорем Эммануиловичем Грабарем"7.

Японским искусством Сергей Николаевич начинает увлекаться еще в молодости, во время действительной службы на кораблях, курсировавших у берегов Японии. Во время стоянок в японских портах он приобретает произведения японской живописи и графики в различных городах страны. Его агенты исколесили Японию вдоль и поперек, приобретая произведения в Токио, Киото, Йокогаме, Осаке, Кобэ, Симоносэки, Нагасаки, Хакодатэ, Никко, Нагоя, Кагосиме, а также в деревнях Оцу, Мияносита, Инаса, Атами и других. Многие произведения были куплены при посредстве мастеров высокой квалификации, изготовлявших какэмоно, которые, по словам Китаева, "и понимают и знают художников"8. Одним из таких помощников Китаева в Нагасаки был г-н Араки, "Это образованный, премилый японец, который часто у меня бывал, и вместе с ним мы были влюблены в Хокусая9 и в Окё10 и в Тани Бунтё11 и в многих др."12, - писал Сергей Николаевич. Приобретенные вещи, часто в испорченном виде, Китаев отдавал там же, в Японии, в ремонт и монтировку и хранил на своем корабле в герметически закрывающихся цилиндрических металлических коробках для предохранения их от сырости. Китаев приобретает произведения также у самих художников и у их родных: посещает Гэкко13, едет в Оцу к потомкам Ганку14 и в знак особой любви совершает паломничество на могилу Хокусая, где пишет акварель с его могильного памятника и кладбища15.

Для ознакомления с коллекцией Китаева навещают на корабле любители искусства и коллекционеры.

"Помимо трех друзей - Кюассонэ16, Биго17, Гибера, - ко мне приезжали и знатоки-японцы, чтобы любоваться старинными произведениями - знаменитый актер Дандзюро18 (воспроизведенный на множестве гравюр разных художников) - богатый человек и владелец хорошей художественной коллекции. Но всего знаменательнее для меня был визит Окакура19, директора Токийской Академии Художеств (бывшего министра промышленности), профессора истории восточного искусства... Мы на многом подолгу останавливались, и я выслушивал его мнение. Профессор Окакура, которого на пост директора Академии художеств назначил сам Микадо20, для составления истории Восточного искусства делал объезды коллекций в Японии и в Китае..., - рассказывал Сергей Николаевич21. Осмотрел Окакура и собрание русского коллекционера, что само по себе говорит о значении коллекции Китаева для того времени; многие произведения "он очень одобрял и хвалил".

Сергей Николаевич серьезно изучает не только свою коллекцию, но и японское искусство в целом; он знакомится со всей новейшей литературой по этому вопросу, а позже вступает в члены Русско-японского и Французско-японского общества.

Коллекционирование никогда не было для Китаева лишь прихотью или коммерческим предприятием. Он принадлежал к тому кругу просвещенного русского общества, в среде которого приобретение и хранение художественных ценностей считалось важнейшей жизненной целью и общественным делом. "Я лично в нее (коллекцию) влюблен и не заинтересован скорой ее продажей, мне только жаль, что она не составляет общего достояния, чтобы люди, понимающие истинное художество, почерпнули из нее ту массу наслаждения, которое она дает", - писал позже Сергей Николаевич22. Поэтому Китаев вскоре после постоянного обоснования в Петербурге начинает искать музей, куда бы мог передать коллекцию. 15 марта 1898 года он пишет письмо директору Музея изящных искусств И.В. Цветаеву: "... мне хотелось бы напомнить Вам о японской коллекции. Не будет ли она пригодна в музей. Как Вам известно, японское искусство повлияло, в данное время на европейские, и столицы Европы позаботились своевременно достать японские образцы. Моя коллекция все еще находится в Москве, в цинковых ящиках (после выставки в Историческом музее). Мне не хочется вывозить ее оттуда за границу, и я ревниво берегу ее для России, жалея лишь о одном, что не имею возможности отдать ее даром. Если Вы припоминаете, ее стоимость 15.000 рублей"23.

Впоследствии Китаев делает еще несколько попыток поместить коллекцию в какое-либо общественное учреждение, но безуспешно. Однако мысль о музее его не оставляет, и в 1916 году, собираясь уезжать с семьей лечиться за границу, он вновь возвращается к вопросу о судьбе коллекции и предлагает ее купить русскому правительству. Ознакомление с собранием было поручено известным востоковедам - члену Государственного Совета, академику С.Ф. Ольденбургу и С.Г. Елисееву; в просмотре собрания участвовали также художники П.Я. Павлинов и А.П. Остроумова-Лебедева, но словам Павлинова, "просмотр длился в течение семи вечеров. Мы собирались вчетвером к семи часам и уходили от Китаевых поздно вечером. Елисеев переводил многочисленные надписи на изображениях и объяснял их обычно иносказательное содержание. По окончании просмотра академик Ольденбург высказался положительно за приобретение собрания. Китаев назначил сумму 150000 рублей24; но шла война, и таких денег не находилось. Сделка не состоялась. Китаевы все же собирались уезжать. В то военное время была практика передавать частные художественные собрания на хранение в Музеи, далекие от линии фронта"25. Так, по совету П.Я. Павлинова, который был в то время членом Общества Друзей Румянцевского музея, и с согласия директора музея - Н.И. Романова, коллекция Китаева была передана в Румянцевский музей, где хранилась до 1924 года и где с ней могли ознакомиться художники и любители искусства.

Но и до того, как коллекция стала собственностью музея, Китаев организует выставки и знакомит с японским искусством Москву и Петербург. Объявление, а затем и статья о первой выставке 1896 года появились в газете "Живописное обозрение" в отделе "Новости искусства". Газета писала: "Выставка японской живописи в Академии Художеств восполняет пробел в нашем знакомстве с этим интересным и оригинальным искусством Дальнего Востока. Отделы ее - картины (какэмоно), этюды и эскизы (ситаэ), гравюры (нисикиэ) - сгруппированные по художественным школам, различаются между собой манерой письма и характером сюжета. Сверх того, в этой обширной коллекции, принадлежащей г-же Китаевой26, есть иллюстрации недавней китайско-японской войны и раскрашенные фотографии... Бесчисленное множество гравюр, иллюстрирующих историю страны, обычаи, карикатуры на важные события страны, народной жизни, сцены из театральных пьес поражают своим изяществом по рисунку и краскам. Что касается отдела картин, то, помимо эстетического удовольствия, какое может доставить эта чрезвычайно своеобразная и декоративная живопись, выставка наглядно знакомит с историей развития японского искусства и его значения в национальной жизни..."27.

Отклики на выставку появились также в газете "Всемирная иллюстрация" и в журнале "Нива". Эти небольшие статьи интересны как первые русские искусствоведческие работы, посвященные японскому искусству. Автор статьи в "Ниве", подписанной инициалами Н.К., определяет особенности японской живописи, отмечает ее отличие от живописи европейской, которое он видит, прежде всего, в подходе к натуре: "... если европейский художник стремится как можно ближе подойти к натуре, то для японского художника вполне достаточно самого отдаленного намека на натуру - ему нужно только одно - чтобы его поняли"28.

Статья В. Чуйко во "Всемирной иллюстрации" начинается словами: "В художественной жизни Петербурга японская выставка несомненно составит событие и оставит после себя след: петербургские любители искусства впервые знакомятся с произведениями японской живописи не по единичным экземплярам и не случайно, а в прекрасной и богатой коллекции г-жи Китаевой29. Автор делает обзор главных художественных школ Японии, отмечает символизм художественных образов, говорит о влиянии японского искусства на европейское, а по поводу тогдашнего отношения русских к японскому искусству пишет: "... наши любители и наши художники только случайно знакомы с произведениями японского искусства благодаря случайному пребыванию в европейских центрах. Такое знакомство не могло оставить значительного впечатления на русских художников, и, вероятно, этому обстоятельству следует приписать то, что в русской живописи влияние японцев еще совершенно незаметно, а если кое-где оно и проявляется, то лишь как заимствование японщины у европейских и по преимуществу французских импрессионистов. В Петербурге у многих лиц существуют более или менее интересные коллекции японских произведений, но эти коллекции недоступны для массы любителей; а в продаже существуют лишь грубые венские подделки. Вследствие этого нынешняя японская выставка приобретает для нас особенный интерес и может быть окажет более или менее существенное влияние на русское искусство"30. В следующем, 1897, году с первого по тринадцатое февраля Китаев показывает эту выставку в Москве в Историческом музее, где 9 февраля читает публичную лекцию "О Японии и ее художественном творчестве"31. Вторая выставка так же, как и первая, была отмечена в прессе. Заметки и рецензии были опубликованы в газетах "Русские ведомости", "Восточное обозрение", "Московский листок"32. "Выставка привлекла много публики, которая с видимым интересом знакомится с совершенно новой для нас манерой живописи. Для москвичей, имеющих в своем распоряжении такое богатое собрание произведений русской реалистической школы, как Третьяковская галерея, японская выставка особенно любопытна фантастической условностью сюжетов и какой-то декоративной манерой письма", - писал корреспондент "Восточного обозрения"33, а автор статьи в "Русских ведомостях" отмечает, что "... однородные коллекции уже приобретены Лондоном, Берлином и Парижем" и что "крайне было бы желательно, чтобы вся коллекция выставки осталась в России, в одном из отечественных музеев или в одном из училищ технического рисования"34.

После заключения Портсмутского мира с Японией зимой 1905 - 1906 года Китаев открывает третью и последнюю в дореволюционное время выставку в Большом зале Общества Поощрения художеств в Петербурге. "Экспонаты, плотно развешанные, занимали не только стены просторного выставочного зала, но и хоры"35, хотя была выставлена лишь часть коллекции. Тогда же был переиздан краткий каталог выставки, впервые опубликованный в 1896 году.

К тому времени японское искусство было уже довольно хорошо известно в Европе. Существует мнение, что знакомство Европы с японским искусством началось со времени монгольского нашествия, и известно, что с тех пор европейские купцы и миссионеры среди прочих редкостей привозили и произведения японского искусства. Инструменты и материалы восточных граверов упоминаются в европейских учебниках и справочниках по искусству ХVIII века36. Но первые японские гравюры попали в Европу относительно недавно, после смерти Исаака Титсинга – главы голландской фактории на острове Дэсима в Нагасаки (умер в 1812 г. в Париже). Около 1830 года в музей Лейдена был передан "Кабинет редкостей", принадлежавший известному немецкому врачу и естествоиспытателю Филиппу Зибольдту, жившему в Японии в течение нескольких лет37. Но широкое увлечение японским искусством в Европе началось лишь в 1850-х - 1860-х годах, когда Япония после почти. 200-летней изоляции от внешнего мира открыла свои порты для иностранцев38.

Самые ранние публикации, посвященные японской гравюре, появились в Англии в середине прошлого века, в книге К. Корнуоллиса "Два путешествия в Японию"39, а затем в книге капитана Шерарда Осборна "Японские фрагменты"40. Но подлинная слава пришла к японской гравюре во Франции после того, как французский график Феликс Бракмон41 увидел сборник Хокусая "Манга"42 у издателя Делатра43 в Париже и, пораженный новым для него искусством, показал сборник своим друзьям-художникам; а братья Гонкуры44 в статье, опубликованной 10 января 1862 года, высказали смелую для того времени мысль о том, что "... японское искусство так же прекрасно, как французское..." Более общеизвестные даты ознакомления Европы с японским искусством - годы всемирных выставок в Лондоне (1863) и в Париже (1867). С этого времени начинается серьезнее коллекционирование и изучение японского искусства и, в частности, гравюры. На смену случайным приобретениям моряков и путешественников приходит систематическое и целенаправленное собирание европейскими учеными и дипломатами, жившими в Японии. Это было время, когда искусство японских графиков было еще фактом современной жизни, а не достоянием истории, когда еще были живы Кёсай45 и Гэкко и прошло лишь немногим более десяти лет после смерти Хокусая и Хиросигэ46. Именно тогда начали составлять свои знаменитые коллекции американский ученый Феноллоза47, долго живший в Японии, французские коллекционеры Бинг48, Дюрэ49, итальянец Кюассонэ50 и др.

С.Н. Китаев говорит об этом времени: "... с разрушением феодального строя в Японии рушилось благосостояние самого просвещенного класса самураев; скопленные целыми поколениями художественные сокровища попали, частью добровольно, частью вынужденно, по бедности, на рынок. Этим воспользовались догадливые европейцы, преимущественно из просвещенных, приглашенных Правительством для насаждения всех видов наук и европейских искусств, и успели, начиная с 1860-х годов, собрать замечательные образцы, а по возвращении в Европу и Америку начали знакомить с ними свои страны, изучая на досуге свои коллекции. Дипломаты из европейцев тоже принимали в этом участие. Но! -•везде это русское "но". Но русские дипломаты считали японцев макаками, их искусством не интересовались. Покупали только вещи для обстановки. Один только Хитрово прикупил к этому оружие и украшения для него51. Однако Катаев зря обвиняет в недальновидности только русских дипломатов; как это ни парадоксально, последними открыли свое графическое искусство сами японцы. Это произошло только в 1920-х годах, когда японские купцы и коллекционеры, подобно Мацуката52, начали собирать французскую живопись и с удивлением обнаружили, что почитаемые в Японии Ван-Гог, Дега, Тулуз-Лотрек и другие увлекались и находились под влиянием презираемых на родине графиков - Хокусая, Хиросигэ и многих других. Вторым, более неприятным для японцев открытием было то, что все лучшие гравюры оказались к тому времени распроданными и находились в крупнейших европейских и американских коллекциях. Японцам не оставалось ничего другого, как начать приобретать свою отечественную гравюру из вторых и третьих рук, на распродажах в Лондоне, Париже и Нью-Йорке.

Нечто подобное произошло и с ближайшим соседом Японии - Россией, куда увлечение японской гравюрой также пришло из Франции. Однако замечание Китаева о нерасторопности русских в отношении японского искусства верно лишь отчасти. Действительно, в первой волне подлинно научного коллекционирования японского искусства русские почти не принимали участия, но "открыли" японское изобразительное искусство, и в частности гравюру, одновременно с Европой.

Известно, что "рисунки на китайской и японской бумаге" издавна поступали в Россию с цибиками чая, не заинтересовав, правда, знатоков и любителей искусства. Первый японский предмет привез в Москву, в Сибирский приказ, легендарный покоритель Камчатки - Владимир Атласов - в 1701 году, а с 1714 года этнографические коллекции и предметы японского декоративного и прикладного искусства начали поступать в созданную Петром I Кунсткамеру53.

История возникновения первых японских коллекций в России драматична. У их истоков - кораблекрушения, грабежи, убийства. К 1729 году относится первое в России упоминание о произведениях японского изобразительного искусства. Оно содержится в сведениях Походной розыскной комиссии, расследовавшей случай убийства японцев с судна, потерпевшего кораблекрушение на Камчатке. У японцев, "кроме прочих вещей были взяты три картины и две рукописи, перешедшие затем в казну"54.

Первые художественные впечатления о Японии встречаются и у И.А. Гончарова, принимавшего участие в легендарной экспедиции вице-адмирала Путятина, закончившейся, несмотря на гибель фрегатов "Паллады" и "Дианы", "утверждением русского флага на японской земле". И хотя русские, придя в "закрытую страну", не смогли увидеть ни одного города, Гончаров передает свои впечатления об особенностях колорита японских тканей, о цвете и свете55. А первый из русских, который обратил должное внимание на оригинальное и высокое искусство "этого даровитого народа", был Алексей Владимирович Вышеславцев (1831 -1888) - один из основоположников отечественного искусствознания, совершивший в 1857 - 1859 годах кругосветное путешествие на клиппере "Пластун". Он привез из  путешествия образцы японской живописи, альбомы56, а возвратившись в Петербург, издал книгу, в которой есть такие слова: "Рассматривая картины японцев, я убедился в том, что у них больше способности к рисованию, нежели у китайцев. Особенно отличаются японцы бойкими эскизами. О тенях они не имеют никакого понятия, грешат также в отношении нагих людей... но в редком рисунке не найдешь двух-трех черт, которые остановят внимание любителя. То грациозный поворот головы, то милая фигура какой-нибудь молоденькой девушки. Фигуры всегда размещены прекрасно и притом в них почти всегда виден оттенок легкого юмора. Громко смеяться японец не смеет, но по юмору его можно о многом догадываться. Рисунки, требующие тонкости, выполнены в совершенстве, как например рисунки растений, птиц, оружия, джонки, платья и т.д. Едва ли есть в Европе лучшее издание ботаники и орнитологии, нежели у японцев"57. Несмотря на краткость и беглость этих замечаний, они интересны тем, что сказаны почти тогда же, когда впервые упоминает о японском искусстве К. Корнуоллис58, и за пять лет до того, как им увлеклись Гонкуры, которым обычно приписывается честь открытия японского искусства59.

Но широкое увлечение японским искусством в России, в среде художников и любителей искусства, началось позже, в конце 1890-х годов. Это было время, когда кризис художественного сознания привел к окончательному крушению академизма, а на смену слабевшему передвижничеству пришла новая сила - Серов, Врубель, Левитан и младшее поколение художников, объединившихся вокруг журнала "Мир искусства". "Нам хотелось более тонкого понимания натуры, меньшей... грубости, кустарности, трафарета. Мы видели и от души презирали заученные банальные тона, пошлые приемы, дешевую живопись"60, - писал И.Э. Грабарь. В этот период, когда художники искали новой красоты в искусстве, японское искусство, с удивительно смелой и неожиданной для европейского глаза эстетикой, было высоко оценено, а затем включено в сферу творческого познания и научного! исследования. Один из русских критиков говорил, что по силе импульса влияние японского искусства на современный стиль можно сравнить только с тем направлением, которое возникло в искусстве эпохи Возрождения, благодаря влиянию древнегреческого искусства61. В 1890-х годах, кроме С.Н. Китаева, японскую гравюру начинают собирать художники и любители искусства А.Н. Бенуа, К.А. Сомов, Н.Э. Грабарь, С.А. Щербатов, позже Д.И. Митрохин, В.В. Горшанов. Правда, в отличие от Китаева, они покупали гравюры не в Японии, а в Европе: в Мюнхене, Берлине, Париже, а затем и в Петербурге.

Ученик Грабаря художник С.А. Щербатов рассказывает о том, как он в Петербурге перед войной с Японией покупал гравюры у "торговца-японца, который, как потом оказалось, был адмиралом японского флота, а в то время под разными личностями шпионил в России"62.

Зимой 1901 - 1902 годов С. Щербатов со своим другом В.В. фон Мекком в выставочных залах "Современного искусства" открывают выставку японских гравюр, которая, по словам Щербатова, крайне заинтересовала Петербург63.

Японское искусство открыло русским художникам новый мир образов, показало возможности принципиально иного строя художественной мысли, оказало влияние на сложение русской школы оригинальной гравюры, вдохновив таких мастеров, как А.П. Остроумова-Лебедева, В.Д. Фалилеев и других. "После Дюрера на меня большое влияние имели японцы... Упрощенность, краткость и стремительность художественного восприятия и его воплощения всегда поражали меня в японской гравюре... Мои товарищи еще больше меня увлекались японским искусством, и каждый из них стремился собрать для себя хорошую коллекцию гравюр. Как мне помнится, наиболее рьяные собиратели были: И.Э. Грабарь, С.П. Яремич, В.Я. Курбатов и С.В. Лебедев"64, - вспоминала А.П. Остроумова-Лебедева.

С 1890-х годов появляется и первая русская, а не переводная литература о японском искусстве. Одна из наиболее интересных ранних работ - статья "Восточное и японское искусство в Европе", подписанная В.Л., была опубликована во "Всемирной иллюстрации" за 1891 год65. Впоследствии, кроме многочисленных газетных и журнальных откликов на выставки Китаева, больше других писал о японской гравюре И.Э. Грабарь. Еще в ранней статье "Упадок и возрождение. Очерк современных течений в искусстве"66, которая, по его словам, прозвучала "как взрыв бомбы", Грабарь говорил о воздействии японского искусства на сложение современного стиля.

Кроме того, он пишет предисловие к Каталогу выставки японской цветной гравюры на дереве (СПб., 1903 г. Изд. предпр. "Современное искусство"), публикует большую статью в журнале "Мир искусства" (1902), которая в 1903 году издается в виде отдельного очерка67. После войны с Японией открывается еще несколько выставок японского искусства. Кроме выставки собрания Китаева, "Выставка японской гравюры", привезенной японцем Хасэгава (1905), "Выставка китайских и японских произведений искусства и промышленности, предметов культа и обихода" из коллекции Н.Н. Колобашкина (1906)" Появляются также отклики на эти выставки в прессе, однако после 1910-х годов увлечение Японией в России и в Европе идет на убыль.

Но со второго десятилетия XX века оно с новой силой вспыхивает в Америке. И хотя США были последней страной, куда дошла, прокатившись по всему миру, волна увлечения японским искусством, американские коллекционеры отдались ей со свойственным им размахом. За относительно небольшой срок здесь были собраны самые большие в мире частные и государственные коллекции.

Россия в этом все больше отстает. Журнал "София" в связи с выходом в Париже 1-го тома " Ars Asiatica " (под редакцией В.В. Голубева) с горечью пишет: "Редактирование этого издания нашими соотечественниками пусть послужит некоторым утешением в той поистине плачевной роли, которую Россия играла и продолжает еще играть в деле изучения и собирания восточного искусства. Петербург и Москва остаются сейчас единственными европейскими столицами (в Италии хоть Бенуа заменяет в этом смысле Рим), лишенными сколько-нибудь значительного и ценного собрания искусства Востока. Нелепость такого положения вещей при существовании столь давних и тесных отношений России с восточными странами сама по себе вполне очевидна. Мы строим дворцы для гипсовых копий в то время, как на наших глазах возникают грандиозные музеи (Бостонский музей изобразительных искусств), наполненные подлинными и редкими сокровищами искусства, процветавшего некогда в самом близком соседстве с границами нынешнего Российского государства. По-видимому, мы опомнимся только тогда, когда будет слишком поздно"68. Редакция "Софии" не могла предугадать, что С.Н. Китаев вскоре возобновит переговоры с директором Румянцевского музея и в 1916 году передаст все свое собрание на хранение в один из крупнейших музеев Москвы. Здесь оно, судя по документам, хранилось в неразобранном виде, в 14 ящиках, откуда и перешло в Отдел гравюры и рисунка Музея изящных искусств69.

Коллекция Китаева (согласно его личной описи), насчитывающая более 7000 произведений, состояла из нескольких разделов: живописи на свитках (какэмоно) и ширмах (276); гравюр на дереве (более 4000); иллюстрированных книг (более 100), этюдов, эскизов, набросков тушью и акварелью (1900), а также литографий, хромолитографий с картин художников ХVII - XIX веков (830)70. В состав коллекции входили также торговые афиши (180) и фотографии (1300)71.

По количеству произведений, коллекция была в то время, по-видимому, одной из крупнейших в Европе. Китаев писал: "Я объездил всю Европу, за исключением Испании, Португалии и Балканского полуострова, осматривая музеи, частные коллекции, а в 1910 году в Лондоне видел сокровищницу старого искусства Японии, вывезенную по особому декрету Микадо, по случаю Англо-Японской выставки, единственный раз за все существование Японии, чтобы показать ее английскому королю, высшим сановникам, членам англо-японского общества и франко-японского, приглашенного из Парижа. Широкой публике она не показывалась. Я видел ее, как член франко-японского общества, в особом здании клуба, последовательно по частям в продолжении трех дней и имел счастливый случай сравнить какэмоно, имеющиеся в моей коллекции, с выставлявшимися. Из выше изложенного я убедился, что мое собрание занимает второе место в Европе по достоинству и количеству. Первое место остается навсегда за собранием гравера Кюассонэ, завешанным им Академии художеств г. Генуи"72. Правда, впоследствии, в связи с тем, что пополнение коллекции Музея почти прекратилось, она значительно отстала как от европейских, так и от американских собраний. Большим недостатком коллекции является также ее художественная неравноценность. "Тот, кто собирает все, - не собирает ничего", - говорят коллекционеры, а Китаев собирал все, что мог. Он хотел сделать свою коллекцию возможно более полной, стремился, чтобы в ней были представлены все известные японские живописцы и графики, и поэтому приобретал не только живописные оригиналы, подлинные рисунки и гравюры, но и более поздние перегравировки, литографии с картин старых мастеров и даже репродукции73. Его цель, как первого русского собирателя японского искусства, оправдана и закономерна. Он стремился познакомить Россию с совершенно неизвестным ей искусством, а этому могло служить все. Однако, подобная широта интересов отрицательно сказалась на качестве коллекции. Кроме того, вне пределов внимания Китаева осталось все раннее искусство Японии, не известное, тогда европейцам и не доступное для коллекционеров.

Наиболее значительным разделом коллекции являются гравюры, альбомы и иллюстрированные книги мастеров укиё-э конца ХУШ - начала XIX веков. Искусство японских художников этого времени, которое сейчас стало достоянием истории, для Китаева было живым и близким. И, как всякий современник, он был пристрастен; у него были свои любимцы: "Я был влюблен в... него (Хокусая) первое время моего ознакомления с японским художеством более, чем в других, так что совершил паломничество на его могилу... Отдавая должную дань его необыкновенной кисти и исключительному полету фантазии... я нашел впоследствии художников более его изящных и грациозных, а некоторых и не менее его сильных, так что фаворитов у меня теперь уже множество. Но все-таки он всеобъемлющ. Хокусай просто какая-то поразительная стихия"74. Это увлечение побудило Китаева приобретать все, что имело подпись Хокусая или принадлежало к кругу близких ему мастеров. Именно поэтому в музее находится почти четвертая часть всех печатных изданий, иллюстрированных Хокусаем75. Из наиболее известных работ можно упомянуть: роман Такадзава Бакина "Притчи об Аото Фудзицуна" (Аото Фудзицуна морё ан, '1811 - 1812 гг.), "Иллюстрированный сборник писем-наставлений" (Эхон Тэёкин орай, 1828 г.), "Избранные китайские стихи" (Эхон тосисэн, 1833 - 1836 гг.), "Герои Китая и Японии" (Вакан эхон сакигакэ, 1835 - 1836 гг.). Неплохо представлены в коллекции также художники второй половины ХVIII века - Утамаро и его последователи, Тоёкуни и его школа, школа Хосода, а также мастера XIX века: Андо Хиросигэ, Куниёси, Кунисада, Кёсай и др. Однако в коллекции полностью отсутствуют гравюры ХVII века и есть лишь отдельные работы таких прославленных художников первой половины и середины ХVIII века, как Окумура Масанобу, Сукэнобу, Харунобу и др. Значение коллекции Музея не в полноте или количестве произведений. Она интересна, в первую очередь, как одна из ранних коллекций, собранных в самой Японии и содержащая ряд редких неопубликованных произведений.

Одним из наиболее полных разделов японской коллекции являются гравюры малых форм, так называемые суримоно. В этот раздел входит около 200 произведений большинства ведущих графиков, работавших в этом жанре: Утамаро, Тоёхиро, Кунинао, Сюнмана и др. Но особенно многочисленны в музее суримоно Хокусая и его последователей, в число которых входят такие прославленные серии, как "Все о конях" (13 гравюр из 25), "Собрание раковин со стихами выдающихся поэтов Гэнроку" (14 гравюр из 36)76, "Четыре древних фамилии" (3 гравюры из 4-х), а также небольшие по формату ранние суримоно, некоторые из которых подписаны именем Гакёдзин ("Старик, одержимый рисунком"). Изучение и научная обработка коллекции, начатая еще ее владельцем и собирателем С.Н. Китаевым77, продолжается, хотя и с большими перерывами, вплоть до настоящего времени. В 30-е годы сотрудниками Отдела гравюры и рисунка ГМИИ - А.И. Аристовой, А.Д. Чегодаевым, Н.В. Яворской и другими - были сделаны интересные доклады, но опубликована была лишь одна обобщающая работа Б. Денике78.

В послевоенные годы лучшие произведения коллекции были показаны на нескольких выставках в ГМИИ; был опубликован ряд статей и подготовлен к печати Полный научный каталог гравюр. Кроме того, некоторые произведения экспонировались на выставках в других музеях и учреждениях, а также входили в состав передвижных выставок, посетивших различные города страны. Так реализуется замысел Сергея Николаевича Китаева - одного из лучших русских коллекционеров, собиравших свою коллекцию для отечества и желавшего, чтобы она стала "общим достоянием".

Б. Г. Воронова

1 См.: ОР РГБ. Оп. № 17, дело № 243.

2 См.: ОР ГМИИ, фонд 5, оп. 4, дело 112.

3 Воронова Б.Г. Сергей Николаевич Китаев и его японская коллекция. – Частное коллекционирование в России. Материалы научной конференции «Випперовские чтения-1994». Выпуск XXVII. ГМИИ им. А.С. Пушкина. Москва, 1995.Сс.160-165; Beata Voronova. - Japanese Art in the Pushkin State Museum of Fine Arts. – In the Catalogue of Japanese Art in the Pushkin State Museum of Fine Arts. The International Research Center for Japanese Studies. Kyoto.1993; B.G. ボロノバ。「セルゲイ・ニコラエビツチ・キターエフとその日本美術コレクション。-美術館へ至るまでの困難な道のり」-‹‹研究ノート››。国際日本文化研究センター紀要。『日本研究』第11集。平成6年9月抜刷。99-122頁 (Б.Г. Воронова. Сергей Николаевич Китаев и его коллекция японского искусства. Трудный путь к Музею изящных искусств. – Ученые записки Международного центра по изучению японской культуры. «Японские исследования», №11, 1994. Сс.99-122.); 石垣香津「セルゲイ・キターエフと第二の故郷日本」、長縄光男・沢田和彦編『異郷に生きる来日ロシア人の足跡』二〇〇一年、105-120頁 (Исигаки Кацу, «Сэругэй Китаэфу то дайни-но кокё Нихон» («Сергей Китаев и его вторая родина Япония»). – В кн.: Росиа то Нихон. Наганава Мицуо хэн. – Ёкохама, 2001, №. 4, сс. 105-120.); Архивные материалы. Письма. Полный послужной список С.Н. Китаева. – Воронова Б.Г. Японская гравюра XVIII - первой половины XIX века. /Каталог ГМИИ им. А.С. Пушкина/. В 2 томах. М., 2008. т.2, стр. 531-557.

4 См.: ЦГАВМФ СССР. Фонд № 406, оп. № 9, дело № 1777.

5 См.: Письмо П.Я. Павлинова от 17.1У.1959 г., написанное по нашей просьбе на имя научного сотрудника ГМИИ М.З. Холодовской. (П.Я. Павлинов с 1903 г. был сослуживцем Китаева по Морскому Корпусу; впоследствии - художник-график). – ГМИИ ОР. 9. Оп. II (М.З.Холодовская). № 606. КП 234/95.

6 С.Н. Китаев жил с семьей в Петербурге на Торговой улице, дом 31, кв. 6.

7 Письмо П.Я. Павлинова к М.З. Холодовской (см. примеч. 4).

8 Эти мастера изготовляли свитки, наклеивали на них живописные произведения, подбирали ткани для их обрамления и т.п.

9 Кацусика Хокусай (1760-1849) - японский художник

10 Маруяма Ōкё (1773-1795) – японский художник

11 Тани Бунтё (1763-1840) - японский художник

12 Письмо С.Н. Китаева к П.Я. Павлинову от 20.УШ. 1916 г. (Личный архив А.И. Аристовой. ОР ГМИИ).

13 Огата Гэккō (1859-1920) – японский художник, график. Создавал эскизы для декора изделий из керамики и лака.

14 Киси Ганку (1749/56-1838) - японский художник

15 См.: Письмо С.Н. Китаева к П.Я. Павлинову от 15.УШ. 1916 г. (личный архив А.И. Аристовой. ОР ГМИИ).

16 Эдоардо Киоссоне (Edoardo Chiossone , 1833 - 1898), итальянский гравер, скульптор, состоявший на службе японского Монетного двора. Собрал коллекцию японского искусства, которую затем передал родному городу Генуе.

17 Жорж Биго (Georges Ferdinand Bigot, 1860-1927), французский художник, карикатурист

18 Итикава Дандзюро (9-ый, 1838-1903) – известный актер театра Кабуки, принадлежавший к знаменитой династии Итикава.

19 Окакура Тэнсин ( 1862-1913), так же известный как Окакура Какудзо, исследователь японского искусства, внесший важный вклад в изучение и сохранение японского художественного наследия, основатель и первый директор Токийская академии художеств, автор книг по эстетике и идеологии японской культуры «Идеалы Востока(1903), «Пробуждение Японии (1904) и «Книга чая» (1906). С 1904 по 1910 гг. был первым куратором коллекции азиатского искусства Бостонского музея изящных искусств.

20 Император Мэйдзи (1852-1912), прижизненное имя Муцухито, император Японии с 3 февраля 1867 г. по 30 июля 1912 г.

21 Письмо С.Н. Китаева к П.Я. Павлинову от 20.УШ. 1916 г. (Личный архив А.И. Аристовой. ОР ГМИИ).

22 Письмо С.Н. Китаева от 7.ХП.1916 г. к В.В. Боршакову - члену Общества друзей Румянцевского музея, впоследствии сотруднику отдела гравюры и рисунка ГМИИ (личный архив А.И.Аристовой. ОР ГМИИ).

23 ОР ГМИИ. Фонд № 6, оп. № I, дело № 1475.

24 Обращаю внимание на, возможно ошибочное, расхождение сумм, указанных в письме С.Н. Китаева к И.В. Цветаеву и в письме П.Я. Павлинова к М.З. Холодовской.

25 Письмо П.Я. Павлинова к М.З. Холодовской (см. примеч. 4). 15 Живописное обозрение. СПб., 1896, №50. С.43. В обьявлении, помещенном в «Живописном обозрении» за 1896 г. (№48.С.27), оповещалось, что «на выставке будет представлено 250 японских картин, несколько сотен гравюр, этюдов, эскизов лучших японских художников, а также больше тысячи раскрашенных фотографий».

26 По всей вероятности, С"Н. Китаев подарил коллекцию жене.

27 Живописное обозрение. СПб., 1896, № 50. С. 43. В объявлении, помещенном в "Живописном обозрении" за 1896 г. (№48. С. 27), оповещалось, что "на выставке будет представлено 250 японских картин, несколько сотен гравюр, этюдов, эскизов лучших японских художников, а также больше тысячи раскраденных фотографий".

28 Нива. 1897, № I. С. 19.

29 Всемирная иллюстрация. 1897, 4 января. № 1458. С. 33-34. В статье указывается, что на выставке экспонировалось 283 произведения. Часть коллекции еще до женитьбы Китаев подарил С. Хмелеву, который, по предположению Сергея Николаевича, погиб в Цусиме. В письме к П.Я. Павлинову Китаев пишет: "Будучи женихом и щадя чувства невесты, которой предстояло потом видеть коллекцию, я имел неосторожность подарить значительную группу изданий (порнографических) одному из соплавателей, кажется, сколько помню, лейтенанту Сергею Хмелеву. Сдается мне, что его нет в живых... Вещи эти при всем их нравственном безобразии, необыкновенны по выражению страсти" (Письмо от 15.III. 1898 г. ОР ГМИИ).

30 Там же.

31 В газете "Русские ведомости" за 1897 Ш 34, 36, 39' было помещено объявление: "В аудитории Исторического музея в воскресенье 9.11. имеет быть публичная лекция лейтенанта С.Н. Китаева "Об Японии и ее художественном творчестве", пояснение к японской художественной выставке в пользу Можайского благотворительного общества".

32 См.: Московский листок. 1897, З.II. № 34; 1897, 27.II. № 55.

33 Восточное обозрение. 1897. № 27.

34 Русские ведомости. 1897, февраль.

35 Письмо П.Я. Павлинова к М.З. Холодовской (см. примеч. 4).

36 См., например: Papillon J.M. Fraite historique et pratique de la gravure en bois. Paris, 1766.

37 Филипп Франц фон Зибольд (Philipp Franz Balthasar von Siebold, 1796 -1866). Ф. Зибольд впервые прибыл в Японию в 1823 г. в качестве врача, состоявшего на службе индо-голландской компании. В 1830 г. он был выслан из Японии за то, что обманным путем достал карту Японии; в 1859 - 1862 гг. Зибольд снова жил в Японии.

38 31.Ш.1854 г. подписан первый договор между Японией и СЖ, по которому Япония открывала для европейцев два порта: Симода и Хакодатэ; 14.1.1855 заключен договор с Россией; в 1856 г. с Нидерландами.

39 См.: Cornwallis R. Two Journeys to Japan. London,1856. Корнуоллис рассказывает о том, что он высадился в Симода в 1856 г., где в лавке были выставлены гравюры на продажу, но пришел приказ сёгуна не продавать их иностранцам (т.к. по ним можно составить представление о Японии) и вернуть их в Эдо (Токио). Услышав это, некоторые из иностранцев пошли в другие лавки, где еще не успели убрать гравюры. Цит. по кн.: Metzgar. Agventures in Japanise Prints. Los Angeles. S.a. Р. 34.

40 См.: Osborn S. Japanese Fragments. London, 1861

41 Феликс Бракмон (1833-1914), французский художник-импрессионист, офортист, гравер.

42 Сборники гравированных альбомов «Манга» Кацусика Хокусая - зарисовок на различные бытовые и сверхъестественные сюжеты. Публиковались с 1814 по 1878 гг.

43 Огюст Делатр (Auguste Delatre, 1822-1907) – французский издатель, печатник, гравер

44 Жюль де Гонкур (Jules de Goncourt, 1830-1870), и Эдмон де Гонкур (Edmond Huot de Goncourt, 1822-1896)- французские писатели, историки, художественные критики.

45 Каванабэ Кёсай (1831-1889) – японский художник-график, иллюстратор

46 Утагава Хиросигэ (1797-1858) – японский художник укиё-э, особенно известен как мастер пейзажной гравюры пейзажист и жанра «цветы-птицы».

47 Эрнест Франциско Феноллоза (Ernest Francisco Fenollosa, 1853-1908) - американский философ, этнограф и педагог.

48 Самуэль Бинг, арт-дилер, владелец парижского магазина-музея "Maison Bing, L'Art Nouveau"

49 Теодор Дюре (Théodore Duret,1838-1927) – французский журналист, писатель, художественный критик, один из первых пропагандистов импрессионизма.

50 см.примечание 16

51 Письмо С.Н. Китаева к П.Я. Павлинову от 20.VIII.1916 г.

52 Мацуката Кōдзирō (1866 -1950) – японский предприниматель и коллекционер. Коллекция японской гравюры Мацуката (более 8000 предметов) хранится в Токийском национальном музее, его же собрание европейского искусства стало основой коллекции Токийского национального музея западного искусства

53 См.: Ксенофонтова В.А. Из истории собирания японских коллекций Кунсткамеры нач. 18 - 19 вв. // Культура народов зарубежной Азии и Океании: Сб. Музея Антропологии и Этнографии. Л., 1969. Т. ХХV. С. 287.

54 Комиссия установила, что с судна, потерпевшего кораблекрушение в 1729 г. южнее Алевтинской губы на Камчатке, казачий капитан Андрей Штинников с отрядом камчадалов убил 15 человек экипажа, оставив в живых только 2 японцев, а имущество и груз судна разграбил. (Ксенофонтова В.А. Указ. соч.). В 1818 г. японские коллекции из Кунсткамеры передаются в создавши при Академии Наук Азиатский музей, откуда они в 1830 г. были переданы в Музей Этнографии.

55 См.: Гончаров И.А. Фрегат «Паллада». М., 1957. С. 329.

56 А.В.Вышеславцев передал их в Общество поощрения художеств в Петербурге.

57 Вышеславцев А.В. Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857 - 1860 гг. СПб., 1862. С. 342 (эти сведения в востоковедческой литературе до сих пор не упоминались).

58 См.: Cornwallis К. Ор. cit.

59 Интересно отметить, что в книге "Живописная Япония" (СПб., 1880) французского посланника Эме Грюмбера (жил в Японии в течение нескольких лет, с 1863 г.), обратившей на себя внимание в Западной Европе и переведенной на русский язык, автор отзывается о японских иллюстрированных книгах и эстампах еще весьма пренебрежительно, как о произведениях грубых и неинтересных.

60 Грабарь И.Э. Моя жизнь. Автомонография. М.; Л. 1937. С. 126

61 См.: В мире искусства. Восточное и японское искусство в Европе // Всемирная иллюстрация. СПб., 1891. № 1174. С. 59-62. (Подпись: "В.Ч.", по-видимому, В. Чуйко).

62 Щербатов С. Художник в ушедшей России. Нью-Йорк, 1955. С. 173.

63 Однако, Е. Лансере в письме к А. Бенуа от 16/29.17.1904 писал о том, что залы "Современного искусства" пустовали во время японской выставки (Архив ГРМ).

64 Остроумова-Лебедева А.П. Автобиографические записки. Л., 1935. Т. I. С. 203.

65 См. примеч. 55.

66 Литературное приложение к ж-у "Нива". 1897

67 См.: Грабарь И.Э. Японская цветная гравюра на дереве. СПб., 1903.

68 София. 1914. и 3. С. 3.

69 К сожалению, документов о поступлении собрания Китаева в Румянцевский музей ни в опубликованных отчетах, ни в архивах Румянцевского музея не сохранилось, по-видимому, из-за мировой войны и революции. См. ОР РГБ. Оп. 17, дело 243.

70 Некоторая неточность в цифрах объясняется нечеткостью классификации в старой описи С.Н. Китаева (см. письмо С.Н. Китаева к В.В. Горшанову - члену общества друзей Румянцевского музея, впоследствии сотруднику Отдела гравюры и рисунка ГМИИ от 7.ХII.1916 г. - Личный архив А.И. Аристовой. ГМИИ).

71 15.V.1925 г. I ящик с диапозитивами, 2 ящика с каталогами и II коробок с альбомами фотографий из коллекции С.Н. Китаева были переданы из отд. гравюры и рис. в б-ку ГМИИ (ОР ГМИИ, ф. 5, оп. I, ел. хр. 536).

72 Письмо С.Н. Китаева к В.В. Горшанову от 7.ХП. 1916 г.

73 В Японии Китаев приобретал также диапозитивы, делал фотографии и писал акварели (его набор цветных диапозитивов хранится в ГМИИ).

74 Письмо к П.Я. Павлинову от 15.VIII.1916 г.

75 54 из 208 названий книг и альбомов, приведенных в книге: Hillier T. Hokusai. London, 1957. сожалению, некоторые книги и альбомы при внимательном изучении оказались не первого, а более поздних изданий или работами его последователей; кроме того, некоторые издания были испорчены при переплете и монтировке еще в Японии, когда были уничтожены оригинальные обложки и текст, а сохранены только иллюстрации.

76 Одна из хранящихся в ГМИИ гравюр этой серии, "Маленькая раковина" (инв. № А.19855), отсутствует во всех известных японских коллекциях мира (см.: Forrer M. and Keyes R. Very like a whale? - Hokusai's illustrations for the Genroku poem shells // А sheaf of Japanese papers. Society for Japanese arts and crafts. The Hague, 1979. Р. 35-56.

77 Самому Сергею Николаевичу Китаеву после отъезда из России в 1916 г. больше не было суждено увидеть свою коллекцию. Сведения о последних годах его жизни удалось почерпнуть из японских газет того времени. В 1918 году они отмечали приезд Китаева в Японию, называя его «Покровителем японского искусства» (газета «Ёкохама боэки симпо»). Известно, что Сергей Николаевич продолжал активно участвовать в художественной жизни, однако газета «Ёмиури симбун» от 16 июня 1922 сообщала, что С.Н. Китаев «внезапно сошел с ума – возможно, из-за тяжелых переживаний вызванных положением в России», и был помещен в неврологическую больницу Аояма в центральном районе Акасака, а в декабре 1922 года Китаева перевели в префектуральную больницу Мацудзава с диагнозом маниакально-депрессивный психоз. Его состояние, судя по всему, существенно не улучшалось вплоть до самой кончины 14 апреля 1927 года в клинике Токио. О смерти Сергея Николаевича сообщалось в газете «Сэйкё дзихоо» («Православный вестник»). ргея Николаевича Китаева известно по несольким

78 См.: Денике Б. Японская цветная гравюра. М., 1936. Кроме упомянутых сотрудников, доклады о японской гравюре были зачитаны В.А. Сидоровой, А.Г. Поповым, X. Харузиным, Н. Шалабановой-Скавронской. Из первых опубликованных работ, кроме небольших заметок в газетах и журналах, следует упомянуть статьи: Грабарь Н.Э. Японская цветная гравюра на дереве. Предисловие к Каталогу выставки "Японская цветная гравюра": СПб., 1903; Пунин Н. Японская гравюра. Петроград, 1915 (вначале напечатано в журнале "Аполлон". 1915. №№ 6-7); Греч А.Н. Японская ксилография // Печать и революция. 1926.

БЕАТА ВОРОНОВА

Публикация по статье Вороновой Б.Г. "Сергей Николаевич Китаев (1864–1927)" // Эра Румянцевского музея: Из истории формирования собрания ГМИИ им. А.С. Пушкина. В 2 т. Т. 2. Гравюрный кабинет. М., 2010.

Фотография из статьи о С. Китаеве из газеты "Йокогама боэки синпо" от 16 октября 1918 г. предоставлена Meiji Shinbun Zassi Bunko – Библиотекой газет и журналов (периода) Мэйдзи Токийского государственного университета